Статьи

Ни для кого не секрет, что прогноз течения заболевания во многом зависит от настроя пациента. На эту тему много сказано, написано, сняты фильмы, созданы тематические сообщества, главная цель которых — повысить «боевой дух» больного. Все наверняка припомнят пару-тройку американских фильмов, где главный герой, сраженной недугом разной степени смертельности, стискивает зубы, напрягает мимическую мускулатуру и говорит: «Я не сдамся! Выкусите!». И не сдается, да. Ну или сдается, но очень не сразу, вопреки прогнозам врачей и прочих пессимистов от науки. И хотя фабрика грез такая фабрика, в реальности дело обстоит весьма похоже.

Любой практикующий врач расскажет, что хуже всего дела идут у тех, кто замыкается на своей болезни, накручивает себя собственным страданием, делая его откровенно невыносимым, киснет, ноет, мучается сам и мучает же близких. И напротив, быстрее всего с больничной койки уходит тот, кто с первого дня болезни твердо уверен, что способен преодолеть недуг и вообще все эти неприятности — временные.

Конечно, все описанное вовсе не золотое правило, но некая четкая тенденция. А в случае хронических и исходно очень плохих болезней и тенденций-то никаких нет... Однако, недавно была у меня весьма интересная беседа с онкологами, большого опыта специалистами, циниками и материалистами, которые рассказали почти шепотом и слегка по секрету, что самые удивительные случаи необъяснимых исцелений или же совершенно непредсказуемо хороших результатов лечения имели место тогда, когда пациент вообще не отождествлял болезнь с собой. Вот есть мой страшный диагноз, а вот есть я. Диагноз сам по себе, а я сам по себе. Такие пациенты исходно относятся к зубодробительным медицинским терминам с легким недоверием, то бишь вам, доктора, конечно, виднее, но макинтош деревянный я заказывать не собираюсь, у меня еще здесь дела, как говорится. Эти пациенты в общем и целом следуют указаниям врачей, послушно лечатся, но... Так ходят дети в нелюбимые кружки: родители сказали «надо», а с ними не поспоришь, может, и пригодится потом навык плетения макраме — вся ж жизнь еще впереди.

Признаться, подобные рассказы онкологов меня сначала удивили — странно как-то, да и противоречит общепринятой теории «бойцовский настрой = положительный результат». Но позже я вспомнила одну историю из собственной практики и решила, что не так уж неправы были те доктора. Впрочем, медицина — наука весьма неточная, а паче того есть мнение, что и не наука вовсе... Поэтому я расскажу вам эту историю, а вы уж судите сами.

Однажды, когда я, будучи обычным клинордом, работала в колопроктологическом отделении, к нам в ординаторскую постучалась бабушка-божий одуван. Впрочем, она не совсем постучалась, о скорее несколько раз изо всех сил саданула костылем по двери и громогласно вопросила:

— Что вы мне, поганцы, наделали?!

Все присутствовавшие в ординаторской выскочили навстречу бабушке, которая, кстати, была вовсе и не одуван, как вы уже поняли, а весьма ядовитая и энергичная старушка. В ходе темпераментной беседы с посетительницей выяснилось, что несколько лет назад она лежала в нашем отделении, сделана была ей операция с выведением колостомы на переднюю брюшную стенку. Бабуля в кратчайшие сроки выписалась домой, где и жила себе преспокойно до тех пор, покуда стома не начала «скукоживаться», бишь произошла рубцовая деформация, сузившая отверстие искусственного заднего прохода почти до ноля. А через это возникли у бабушки проблемы — стула нет уже пару месяцев! В общем, верните все назад, как было, негодяи!

Свободное место в палате было только у меня, поэтому заведующая положила бабулю ко мне и поручила заниматься ею.

На все мои попытки собрать анамнез, пациентка реагировала однообразно:

— Да я откуда знаю, что за операция была! Вот дырка заросла совсем — исправьте. Выписки никакой у меня нет — буду я хранить всякий хлам! Ой, не помню, направляли ли меня к онкологу — давно уж это было!

Чувствовалось, что больная кривит душой, но добиться от нее все равно ничего не удалось.

В общем, опуская за ненадобностью подробности наших с бабушкой бесед, скажу, что ситуация оказалась престранная. По найденной в архиве истории болезни выяснилось следующее.

За три года до описываемых событий оная пациентка поступила в нашу больницу с острой кишечной непроходимостью. Ее экстренно оперировали: опухоль толстой кишки, большая, неудалимая, метастазы. Оперировавший хирург вывел пациентке толстую кишку на живот, тем и ограничился, потому как ничего здесь больше не придумаешь. Позже пришел результат интраоперационной биопсии — низкодифференцированная аденокарционома, то бишь рак. После выписки бабушку направили в онкодиспансер для решения вопроса о проведении специфического лечения. Кстати у племянницы пациентки я выяснила, что в онкодиспансер бабуля все-таки ходила, но там развели руками — поздно, да и не выдержит пожилая пациентка тяжелой «химии», пусть живет нормально, сколько ей осталось. Она и жила, чихав на диагноз, пока через три года из-за неправильного ухода не начала рубцеваться ее стома.

Наша заведующая, выслушав мой отчет и еще раз посмотрев пациентку, заподозрила, что дело тут нечисто. Не может человек три года жить—не тужить с таким диагнозом. Невозможно! А поэтому надо еще раз бабушку обследовать по полной программе. Вдруг ошибка какая-то была тогда и сейчас можно еще что-то поправить.

Целую неделю я занималась тем, что расширяла пациентке стому стальными бужами и сифонила, сифонила, сифонила... Шутка ли сказать, двухмесячный каловый завал! Когда же водные процедуры закончились, сделали мы больной колоноскопию, на которой полностью подтвердилось все написанное в истории болезни трехлетней давности — опухоль сигмовидной кишки с полной обтурацией просвета. Биопсия — рак. Обследовали дальше — опухоль неудалимая, те же метастазы. Но вот она, пациентка, живая, сердитая, грозящаяся всем карачун сделать!

Теперь уже развели руками мы. Переложили бабушке стому, чтобы могла нормально в туалет ходить, да и отправили снова к онкологам с большой выпиской, дескать, обратите внимание на удивительное явление.

Но это вовсе не конец истории.

Прошло еще три года. Как-то раз ко мне, дежурящей в приемном отделении, Скорая привезла пациентку с направительным диагнозом «кишечный свищ». Фельдшера вкатили каталку с жалобно стонущей старушкой в смотровую, я подошла поглядеть, что ж за свищ послужил поводом ехать ночью в больницу, как вдруг... Старушка резко перестала стонать, схватила меня за руку и весьма бодро спросила:

— Доктор, а вы меня помните? Я у вас лежала, когда у меня стома скукожилась!

Пока я собирала в кучу ошарашенные мысли и подбирала отвисшую челюсть, пациентка слезла с каталки, прогнала бригаду Скорой и уселась на кушетку.

— Доктор, посмотрите, что-то тут такое торчит и мокнет. Мне в поликлинику идти неохота, очереди там, вот я 03 и вызвала. Я к вам в больницу больше ложиться-то не буду — других дел полно!

В полном изумлении я посмотрела больную. Опухоль увеличилась, проросла на переднюю брюшную стенку, образовался свищ. И это было единственное, что беспокоило пациентку с 6-летним диагнозом неоперабельного рака без малейшего специфического лечения! Фантастика!

Ложиться в больницу она категорически отказалась, попросила сделать ей перевязку и отвезти на больничной машине домой, потому что поздно и вообще, ей, как ветерану, положено.

К сожалению, больше я ее не видела и не имею ни малейшего представления, как сложилась дальнейшая судьба этой удивительной больной, поправшей все мои представления о законах медицины.

История эта вспомнилась после полушутливого разговора с онкологами именно потому, что моя пациентка вовсе не боролась героически с болезнью и не концентрировалась на ней. Она просто не обращала на нее внимания!

Я искренне надеюсь, что мой рассказ не послужит для кого-то мотивацией махнуть на себя рукой и отложить поход к врачу на неопределенный срок, ведь описанные мной чудеса случаются очень уж редко. Однако никогда, повторяю, никогда нельзя впадать в уныние и отчаяние, что бы вам ни сказали мои коллеги. Ведь если пациент хочет жить — и болезни, и медицина бессильны!

Подробнее об авторе - в редакционном комментарии Алексея Водовозова