Статьи

Если рассматривать соотношение финансовых рисков к экономической выгоде, любая, даже завалящая секта даст приличную фору самой успешной финансовой пирамиде. Да и любой страховой компании, если вдуматься.

Ну, посудите сами: пожертвования собираются, налогообложения никакого (благотворительность же!), доверие прихожан переходит все грани разумного — и практически ни одной претензии! А на что жаловаться? Наличие, равно как и отсутствие конкретно этого (единственно истинного, конечно же) божества недоказуемо, степень его крутизны и силы не измерить ни в градусах, ни в ньютонах, что же до обещаний спасти и взять в рай... Что-то не встречалось таких, кто был в гробу, всё там видал и вернулся разочарованным и с жалобой на плохие условия пребывания, отсутствие мест и хамство персонала.

Что же такого заманчивого может предложить секта своему прихожанину, отчего не иссякают интерес, вера и денежные потоки?

В первую очередь — чёткую и незамысловатую мировоззренческую схему. Наш бог — истинно крут, ибо нех. Остальные — либо на подхвате, либо нет их вовсе. Бог любит всех, но больше всех он любит лояльных. Прихожане — форева. Лохи, неверующие и противники — мастдай.

Далее, как правило, одно из двух: либо скоро грядет апокалипипец, и билетов на спасательный ковчег на всех не хватит, либо катаклизмов не предвидится, но в рай будут пускать строго по абонементам — угадайте, кто их продаёт?

Кроме того, отдельные особо продвинутые секты предлагают овладеть тайными знаниями и прокачать навыки магии, достичь внеочередного платного просветления или недорого открыть третий глаз, хватит уже ему жмуриться. Или прикупить очередное звание — прокуратор Фобоса, император Деймоса, а то и вовсе смотрящий по Галактике. Это вам не дачные участки на Луне приобретать! Некоторые, правда, так далеко не метят, предлагают всего-то лишь продать всё и поселиться на Алтае — мол, когда всё нафиг утонет, будет вам очевидный профит и оттяг.

Как же вся эта бредятина срабатывает? Почему хомо, предположительно сапиенс, вдруг превращается в полубезумного фанатика?

Прежде всего, вспомним, чем любая религия удерживает своих прихожан. Не завлекает (об этом было сказано чуть выше), а именно удерживает. Формированием навязчивостей. Веруешь — воздастся. Не веруешь — огребётся. Жертвуешь — зачтётся. Жадничаешь — учтётся. Тебе хорошо? Ну, ты в курсе, кто постарался. Тебе скоропостижно поплохело, и ты оказался у мироздания там, куда не всякий проктолог дотянется? Это контрольный звоночек ОТТУДА — видимо, в чём-то провинился. Бегом за индульгенцией, а то будет хуже и глубже. Тревожно-мнительные, неуверенные в себе, а также снедаемые страхами и обуреваемые внутренними конфликтами — лакомый кусочек для тех, кто умеет эту навязчивость привить и взрастить. Покупаются на это не только бедные и сирые, отнюдь. Богатым и успешным тоже очень даже есть что терять на этом свете, а уж на тот соваться без страховки вообще боязно: вдруг там всё не по блату и не за деньги, а по совести и за личные духовные заслуги?

Мистическое направление, с его ореолом тайны, чувством причастности к чему-то исключительному и доступному немногим, тоже легко находит свою аудиторию. Прежде всего, людей шизоидного и, как ни странно, полярно противоположного ему, истероидного склада личности.

Кроме того, сам стиль и интенсивность обработки новообращённых и прихожан. Чем мельче секта, тем более агрессивную и навязчивую политику она проводит. Ведь людей надо где-то найти, чем-то прельстить. Это крупным религиям хорошо — у них и храмы, и государственная поддержка, и ген лемминга срабатывает: мол, все люди как люди, а ты чего не крещён (ну, или не обрезан)? Беги, прыгай! А тут — пока отловишь, пока замотивируешь, три пота сойдёт и два бубна порвутся.

Зато, когда технология уже отлажена и адепты навербованы, основателю секты и её высшему духовно-административному составу в рай можно не торопиться. Для них он уже наступил. На земле. Главное — вовремя задружиться с представителями власти: кому контрамарочку в райские кущи, кому планету подарить, кому звание почётного шамана второй степени...

Сектантов разъяснял Максим Малявин, врач-психиатр